Сутормины, Пономаревы: Шадринские истоки...

Русские люди из Пскова, Новгорода, Архангельска, Вологды, Великого Устюга, Перми осваивали Зауралье в течение XVII-XVIII веков. Приходили, чтобы быть свободными от крепостного права. Манили их плодородные земли Приисетья. Переселенцы знали кожевенное, сапожное, пимокатное, экипажное и другие ремёсла. В Сибири, куда шли в основном промышленные товары умельцев Шадринского уезда, высоко ценили канашинские полушубки, борчатки, дохи; иванищевские пряники доходили по сибирской торговой линии до Иркутска; Ольховскими пимами и унтами торговали в Якутске; ермаковские гребни не имели конкуренции в азиатской части России; макаровские и батуринские кружева с успехом расходились по промышленному Уралу.

Мы рассказали в газете "Исеть" об истории возникновения и развития наиболее крупных поселений Шадринского уезда.* Работая над архивными документами, пришли к выводу, что каждое село имело своё лицо, свой характер, свои особые жизненные интересы. А всех их объединяло одно стремление: в столь благодатном крае жить можно лучше. Предки наши были предприимчивы, трудолюбивы, с живинкой в деле. Не случайно Шадринск во все времена был административно-хозяйственным, торговым и культурным центром Зауралья.

В каждом селе были активные организаторы крестьянской жизни. Красномыльцы, к примеру, до сих пор помнят Фёдора Александровича Булычева. Он, глава многодетной семьи, много читал, выписывал газеты и журналы. Был первым садоводом в Красномылье. Основал кредитное машинное товарищество, которое покупало вскладчину жатки, молотилки, веялки. Кооператоры построили мастерские для ремонта сельхозинвентаря. Булычев вместе с кооператорами провёл телефон из Шадринска. Осенью 1918 года Фёдор Александрович заразился холерой и умер. Смерть его оплакивал весь Шадринский уезд. Своими делами он на полвека шагнул вперёд.

Архивные материалы свидетельствуют, что необычайно высоким стимулом в развитии сельскохозяйственного производства и ремёсел была торговля С 1792 года в Шадринске действовала летом Петровская ярмарка, осенью -Михайловская, чуть позже открылась и Афанасьевская. Были торжки, лавки и базары, которые зародились вместе с основанием слободы. Так, крестьяне уезда на этих ярмарках продавали сукна до одного миллиона аршин и до трёх миллионов аршин холста в год. В селе Маслянском тоже открывалась ярмарка три раза в году, в Песчано-Таволжанском были определены базарные дни и трёхдневная Введенская осенняя ярмарка, на которую охотно и с товаром приезжали казахи, бухарцы. В Красномылье постоянно были открыты 22 лавки. И так в каждой волости и в крупном селе. А во время Крестовско-Ивановской ярмарки даже открывались отделения государственного, Волжско-Камского, Сибирского и Тюменского коммерческих банков.

Остались ли в нашем характере, в наших житейских делах те принципы предков, исполняя которые мужчина просто обязан обеспечить дом материально и устроить его обитателей нравственно? Было время, когда самым позорным преступлением считали лень и безделье.

Курганский социолог Николай Горин написал по результатам исследований адаптации провинциального населения к проводимым реформам книгу под названием "Страна под именем Провинция". Вывод ошеломляющий - Курганская область типично депрессивная. Депрессия - в переводе на русский язык - означает угнетённое, подавленное состояние.

На экономический шок курганцы ответили экономическим "замиранием"; то есть, как считает Горин, работоспособные люди стали сидеть и ждать, когда придут лучшие времена. Наша печать неоднократно писала о глубокой экономической пассивности жителей села Сухрино, о развале там сельскохозяйственного производства. Надо вспомнить: в прошлом Сухрино было самым богатым селом в уезде. Недавно газета "Шадринский курьер" радостно сообщила, что к руководству Сухринским сельскохозяйственным кооперативом пришли новые способные люди. И ещё один пример. Колхозу "Речной" исполнилось 15 лет. Это одно из лучших хозяйств Шадринского района. В годы развала сельского хозяйства "Речной" увеличивает поголовье скота, увеличивает пахотный клин, создаёт новые вспомогательные отрасли. Колхоз построил новую школу, детский сад, столовую, пекарню, улицу новых жилых домов. Горожане-шадринцы покупают доброкачественную молочную продукцию уже в двух верхозинских магазинах. Рассказывают, что председатель колхоза Владимир Валерьевич Осокин одно время принимал решение уехать в другой район области. Что же сделали верхозинцы? Всем миром просили его жить и работать с ними. Собирая материал по истории Шадринских поселений, мы использовали труды нашего выдающегося земляка Владимира Павловича Бирюкова, а так же работы Николая Герасимовича Половникова, Виктора Павловича Пузырёва, Петра Прокопьевича Воронова, Иды Александровны Веретновой.

Великое наше желание, чтобы дело сбережения памяти событий прошлого и дней современных было частью работы и сельских администраций, и сельских школ. Надо иметь своих летописцев. В Чехии, например, ещё в 1920-е годы был принят закон "О хрониках", действующий по сей день. Законом предписывалось каждому населённому пункту в обязательном порядке вести местную "Хронику", то есть отмечать в специальной книге все важнейшие события - от свадеб до решений деревенских сходов. Книгу ведёт утверждённый мэром хроникёр, а первый урок в школах в начале учебного года начинается с чтения "Хроники".

Есть надежда, что память о одарённых и работящих прародителях не закончится в нашем поколении. Что резкие слова об "Иванах, не помнящих родства" не о нас, шадринцах.

Мы хотим в серии очерков рассказать об истории наиболее крупных сёл Шадринского района, о делах и стремлениях основателей наших родовых корней.

Село Сухринское

Село Сухринское - в прошлом центр Сухринской волости. Село основано в 1680 г. На 1 января 1681 года значилось пять дворов. В переписи 1710 года упоминалось 69 дворов, а в 1770 уже было 112 дворов. Так быстро в благоприятном для здоровья крае разрасталось сухринское поселение. Основателями села были Спицыны - выходцы из Устюга Великого.

В 1689 году в центре села построена деревянная церковь во имя святой великомученицы Параскевы. В сухринский церковный приход входили село Сухрино, деревни Синицкая, Воробьевка, Ивачева, Кушва. В 1818 г. в селе заложен каменный двухэтажный храм. Иконостас, выполненный в русско-византийском стиле, отличался изяществом и пышностью украшений.

В 1822 г. была открыта двухклассная школа. Обучалось в ней 39 мальчиков и 21 девочка. Кроме того, в 1877 г. была открыта школа грамотности и в д. Воробьевой.

Черноземная и изредка супесчаная почва отличается плодородием, поэтому испокон веков сухринцы занимались земледелием и выращиванием овощей.

Однако больше всего сухринцев в прошлые века на Урале и по всей Сибири знали как мастеровых людей. Сухринская волость, пожалуй, была знаменита больше всего овчинно-шубным делом. Сухринцы были большими мастерами по выделке овчины, а дешевые крестьянские дохи шили из собачьих шкур. Дело было поставлено так широко, что закупка материала происходила в Троицке, Кустанае, Тобольске, Томской губернии. Вот куда ездили сухринские мужики! Перешитая овчина расходилась по уральским заводам, в Сибирь через ярмарки в Крестах, Далматове, Челябинске. Было время, когда наши предки красовались в своих полушубках, борчатках, легких и красивых дохах. К стыду нашему, мы сейчас "оболоклись" в дешевые китайские пуховики.

В Сухринской волости производили экипажные дроги, "дрожки", "ходки", как у нас называют. 25 тысяч дрог Шадринские торговцы закупали у местного населения и продавали в Кустанае, Акмолинске.

Раньше, мы это помним, в каждом дворе были короба, сплетенные из ивовых и черемуховых прутьев. На все случаи жизни были нужны легкие, вместительные короба. В семьях сухринцев вырабатывалось их до 50 штук. Оковкой коробов и кошев славились замараевцы.

Кудельное дело - старинное дело жителей Шадринского уезда. Сухринские женщины были большими мастерицами в производстве льняной кудели и тонкой пряжи из нее. В 1909 году тюриковский смышленый мужик Бутаков Дмитрий Иванович построил на окраине Шадринска прядильно-ткацкую фабрику, которая обрабатывала до 75 тысяч пудов кудели в год. Материал поставляли в основном жители сел Приисетья.

Каждая сухринская семья держала много домашней птицы, поэтому сбор и переработка перового и пухового сырья были доходным промыслом. Еще в 1925 году в Сухрино существовала фабрика по переработке пуха и пера со 136 работающими. 34 работника были шадринцами и на работу в Сухрино ездили из города.

Можно сделать вывод, что в прошлом сухринцы были трудолюбивы, деятельны, имели живинку в деле, поэтому и село процветало.

Последняя попытка возродить традиционные промыслы была в 60-е годы XX столетия. Такунцев Егор Петрович и Бастрыков Иван Игнатьевич, поощряемые правлением колхоза, делали сани, телеги, другой необходимый инвентарь. Они состарились, и дело на этом закончилось. С горечью мы читали объявление Шадринского городского суда о публичных торгах на незавершенный комплекс по изготовлению колбас и других изделий в селе Сухринском.

Настанет время, в это надо верить, славные традиции прошлого будут возрождены, и село Сухринское, как и в прошлые века, будет вновь знаменито работящими и предприимчивыми людьми.

Село Иванищевское

Исетский край обживался в основном во второй половине семнадцатого века крестьянами из Архангельска и Пскова, Новгорода и Великого Устюга, других мест северо-восточной части России. Талантливые и трудолюбивые, они знали многие ремёсла. Историк и краевед А.Н. Зырянов ещё более ста лет назад отмечал, что "по промыслам и торгашеству первое место занимает Иванищевская волость, самая ближайшая к городу Шадринску".

Село Иванищево расположено к северу от Шадринска на речке Малый Канаш. Название своё оно получило от первого поселенца Иванищева. По другой версии - от Ивана-нищего, не имевшего тягла.

О богатстве села можно судить и по сельским храмам, а в Иванищево их было два. Православный храм был заложен еще в 1767 году. Его иконостас был выполнен в русском стиле, с обилием икон. Кроме того, было устроено две часовни: одна в деревне Чувашевой, другая - в чистом поле по направлению к Шадринску. В селе была открыта церковно-приходская школа на средства Шадринского купца Дмитрия Прусова. Кроме православного (никонианского) храма в селе была единоверческая церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Следует отметить, что наличие двух церквей - большая редкость, и не только в Сибири.

Главным занятием населения уже в XVIII веке стали кустарные промыслы. Вторым кожевенным центром (после Канашей) стало село Иванищевское. Здесь 50 хозяйств занималось выделкой кож. Были семьи, которые ежегодно вырабатывали до десяти тысяч кож. Необработанную кожу закупали на Ивано-Крестовской ярмарке, в Ишиме, Петропавловске, Кургане. Обрабатывая кожу, получали юфть белую, юфть черную, подошву, овчину дубленую и сыромятную. Места сбыта: Тобольская и Тюменская губернии, Нижегородская ярмарка. Иванищевская волость стала и центром чеботарного производства. Больше всего производилось кожаной обуви в Груздевой и Малом Беркуте (этих деревень уже больше не существует). А в Сосново только десять семей находили другие средства к жизни, все остальные шили обувь. В Сибири на сосновскую обувь был значительный спрос.

В деревне Агапиной всё население (50 дворов) было занято кузнечным делом. Что изготовляли? Ножи, ножницы, долота, скобы, путы конские, боронные зубья и многое другое. Журналист В.А. Солдатов рассказывал, что в 1934 году в деревне Агапино никто не жил, все дома были пустые. Куда делись агапинцы? Может быть, ещё живы очевидцы, которые могут раскрыть тайну исчезновения агапинцев?

В 1934 году, уплатив Иванищевскому сельскому Совету десять тысяч рублей, в Агапино разместился конезавод. Через год новые жильцы уже имели свою радиостанцию, киноустановку. Коневоды считали, что у них были разумные руководители.

Иванищевцы - искусные шорники. Кустари работали по заказам (и с предоплатой) из Петропавловска, Барнаула, Томска, а больше всего из Иркутска.

Акмолинская и Тургайская губернии, Кустанай, Пермь, Тобольск знали иванищевские, так называемые "крестьянские', душистые, мягкие, вкусные пряники. Девять тысяч пудов пряников уходило по Сибирской торговой линии.

Не было забыто и традиционное ремесло жителей этой округи - выделка глиняной посуды. Искусные гончары, а ими были женщины деревень Чувашевой и Ганиной, изготовляли кринки, корчаги, латки, тарелки из ганинской глины. Да так много, что продавали на ярмарках Шадринска, Крестовско-Ивановской, в Далматове.

Благодаря развитию ремёсел и хорошо поставленной торговле население Иванищевской волости жило зажиточно. Земское начальство ещё в конце прошлого века беспокоилось, что ремесла развиваются в ущерб земледелию.

В настоящее время больше всего безработных среди жителей сёл Шадринского района в Ганино.

Село Канашинское

Документы Верхотурской приказной избы свидетельствуют, что Юрий Никифорович Малечкин был основателем не только Шадринской слободы, но и Канашинской. Первыми жителями Канашей были беглые крестьяне Велико-Устюгского уезда Вологодской губернии. Принадлежали они помещику Павлу Ивановичу Дебособрову. Он отыскал своих крестьян в Сибири, но не принудил к переселению обратно, а оставил за собой право владения ими. После его смерти крестьянами владела его жена и две сестры, а позже - наследники. В 1806 году крестьяне села Канаши откупились от своих помещиков за 15 тысяч 200 рублей и получили вольную. Ещё в нынешнем веке знали, что Чижовы, Веденеевы, Раевы, Воложанины - потомки барских крестьян.

В начале XVIII столетия в селе был деревянный храм в честь святого великомученика Димитрия Солунского, а в 1801 году заложена каменная двухэтажная церковь. Её возвели быстро - за три года из собственного кирпича. Не забыли канашинцы и своих прежних святых Иоанна и Прокопия - чудотворцев Велико-Устюжских. Храм отличался благолепием, особенно красив был иконостас в верхнем этаже.

Главным занятием канашинцев было земледелие. Сеяли пшеницу, овёс, рожь, ячмень, просо, вику, люцерну, суданку, клевер. В каждом дворе имелись кони, коровы, свиньи, овцы, гуси, куры, утки.

Трудолюбивые канашинцы, однако, больше были известны в Сибири промыслами. На рубеже двух последних веков в Канатах было 545 хозяйств, 120 из них считались крупными кожевенными заведениями. Канашинцы ежегодно обрабатывали 400 тысяч кож.

В архивных документах упоминается фамилия Воложанина, дрянновского крестьянина, который в начале сороковых годов прошлого столетия построил три училищных здания в Дрянново, Канашах, Ольховке. Кстати, эти здания по сей день сохранились, в двух из них учатся дети. Правительство отметило благотворительность Воложанина серебряной медалью.

Откуда же Воложанин взял столько денег? Выделывал кожи. В 1850 году завистники сожгли усадьбу Воложанина. На пепелище остались только пять треснувших от огня котлов для выделки кож. Эти пять котлов и давали мастеру такой доход. И это было не удивительно для Канашинского округа. Богато жили канашинцы.

Трудно сейчас представить, что вокруг села работали 100 ветряных мельниц для получения дубового корья, без которого невозможна выделка кож. Но потом Соколов - тоже родом из Канашей - построил первую мукомольную мельницу с механическим двигателем, приспособил к ней дуботолчею, и с тех пор крылатые чудо-мельницы стали вытесняться под напором технического прогресса.

Канашинцы выделывали конские, коровьи, бычьи и даже верблюжьи кожи. Сырьё шло из Тюмени, Петропавловска, Кустаная, Троицка и других мест Урала и Сибири. И отходы от выделки кож не пропадали: мездру продавали Шадринскому клееваренному заводу, шерсть отправляли ольховским пимокатам, хвосты и гривы шли для веревок. 25 семей имели хорошо оборудованные шорные мастерские. Ременная упряжь шла в Сибирь. Металлические изделия (удила, кольца, хомутовые клещи) покупали в Ярославле и в Москве.

Канашинские женщины были искусными ткачихами, ткали домашние "выкладные" половики, коврики.

На продажу готовили много глиняной посуды: корчаги, кринки, латки, кувшины с покрышками, горшки. Этот промысел сохранился почти до середины 50-х годов XX века. Посуда была глазурованной и прочной. Крестьяне окрестных сел с удовольствием покупали её. Изготовляли в селе и кирпич, главным образом для собственных нужд. Был он прочным и дешевым.

В.П.Бирюков в 1926 году отмечал в Канашах 22 промышленных заведения .

В 1932 году МТС из Хлызово перевели в Канаши. В то время в селе было четыре колхоза: "Вольный пахарь", "Революционер", "Коминтерн" и имени Молотова. Всех, кто занимался промыслами, объединили в две артели: "Гигант", в которой выделывали кожи и шили обувь, и имени Крупской - прядильно-ткацкую, которая дошла и до наших дней. К сожалению, другим промыслам, которые веками совершенствовались предками, повезло меньше.

Село Ольховское

Село Ольховское основано в конце XVII века. Тогда это была деревня Войнова. Около 1680 года село получило современное название по речке Ольховка, притоку реки Ичкино.

Каменная церковь во имя Рождества Христова была основана в 1822 году и строилась 11 лет на средства прихожан. Она была обнесена каменной оградой и отличалась изяществом и красотой росписи. Штатное училище открыто в 1843 году, помещалось в каменном доме, который построил крестьянин из села Дрянново И.И. Воложанин. Архивные документы сохранили имена талантливых в учении крестьянских мальчиков Михаила Слободчикова и Ивана Орлова. С 1858 года и в течение 36 лет должность учителя и законоучителя занимал образованный педагог и священник Иван Иванович Мизеров.

Главным занятием населения села и прилегающих деревень Коптеловой, Титовой, Тарасовой, Клюкиной, Епанчинцевой, Рябининой, Слободчиковой было земледелие. Но более половины населения занимались и кустарным промыслом. Крестьяне изготовляли веретёна, решета, лопаты, колёса, столы и стулья, деревянную посуду, сани, телеги.

Ольховская волость, в которую входили также Сапожникова, Воденикова и все деревни по реке Ичкино, составили целый пимокатныи район Ежегодно на ярмарки и перекупщикам пимокаты поставляли по 400 тысяч пар валенок. О том, как выглядела валяная обувь, можно прочесть в очерках А.Н. Зырянова за 1867 год: "Обувь эта бывает троякой: унты - род больших крестьянских сапогов или бахил с длинными голяшками, предназначенные для мужчин; пимы - род полусапожков с короткими голяшками для женщин; чулки - подобие обыкновенных чулок, длинные в голяшке, носимые под сапогами или унтами или обшитые кожею с яловыми подошвами". Кроме того, Ольховские пимокаты из худшей шерсти выделывали кошму и войлок. Местной шерсти не хватало, поэтому её покупали в Челябинском, Троицком уездах и даже в Семипалатинске. Семена так называемой "дикой крапивы" завезены из Средней Азии.

Ольховский промышленник Визгин построил в южной части Ольховки огромный пимокатныи комплекс. Часть зданий сохранилась до наших дней. А в 1915 году совсем неожиданно Визгин продал своё доходное хозяйство и уехал неизвестно куда. Загадочный случай. Как утверждают старожилы, в советское время Визгин был директором сапоговаляльной фабрики в Семипалатинске.

В волости был развит мукомольный промысел. На реке Ичкинке было 11 водяных мельниц, в округе постоянно работали 15 ветряных мельниц. В каждом хозяйстве были жернова. Работали свои кузнецы. По окраинам Ольховки, Коптеловой, Клюкиной круглый год раздавался звон металла из 10 кузниц.

Ольховцев, ремесленников - знатных пимокатов, почитала вся Сибирь.

Село Маслянское

Село Маслянское - старинное земледельческое поселение, основанное в 1669 году на левом берегу Исети вблизи старого брода. Прежде село было военным укреплением и служило защитой от кочевников. Под прикрытием острога и гарнизона окрест возникли сёла и деревни. В 1772 году к Маслянскому приходу относились деревни Ильтякова, Калганова, Кокорина, Кондакова, Верхозина, Шушарина, Городище, Завьялова, Кондина, Ермакова, Калганчикова, Квашнина, Бабарыкина, Боровая. В 1857 году возникла новая деревня - Кресты.

Удобство места, близость реки, леса и плодородной земли определили судьбу жителей села и всей округи. Главным занятием было земледелие. Так, в 1766 году Иван Торопов имел 13 десятин пахотной земли, Анисим Ермаков - 9,5 десятины. Следует добавить, что в начале нынешнего века из 1585 хозяйств Маслянской волости 312 постоянно занимались промыслами. Было развито овчинно-шубное производство. 519 работниц в Маслянке и Ермаковой занимались ткацким делом. 60 тысяч штук скатертей, 70 тысяч штук полотенец, 115 тысяч аршин холста поступало на продажу ежегодно на ярмарки Шадринска, Кургана, Ишима и по Сибирской торговой линии. В деревнях Квашниной, Ермаковой, Завьяловой, Верхозиной было сосредоточено производство гребней. Этим промыслом было занято около 100 человек. В течение года вывозили на ярмарки 150-170 тысяч гребней.

Жители Маслянской волости разводили много домашней птицы. Особой породой гусей - шадринской - торговали на Маслянской ярмарке. Птица шла и в центральные районы страны. Шадринский гусь был и на столе императрицы Екатерины Второй. В Маслянке был крупный пункт по сортировке пуха и пера.

Маслянцы - отличные рыбаки. Крупные партии щук, чебаков, язей в свежем, соленом и сушеном виде отправляли в Кунгурский уезд. Документы засвидетельствовали: в 1704 году на Кунгурском рынке было продано свыше шести тысяч пудов рыбы из Маслянки.

В Маслянской волости было 17 кузниц, 20 водяных мельниц и 11 ветряных.

Самое молодое село Шадринского уезда - Крестовское. Возникло оно в начале XIX века и связано с легендой о чудесном явлении иконы Иоанна Крестителя. На месте иконы был воздвигнут крест, затем - часовня, а позже возник местный торг, превратившийся в одну из всероссийских ярмарок. Выгодное географическое положение - старый брод у села Маслянского и близость города - создавали условия для успешной торговли. Из степей на ярмарку шли табуны лошадей, отары овец, гурты быков, везли соль. Из Петропавловска и Оренбурга - арбузы, дыни, лук. Из Бухары - хлопок, шелк, одеяла, верблюжью шерсть, бухарские ковры, изюм. Из Китая - шёлк, чай. Из Средней Азии - слитки серебра. Из Тюмени и Тобольска - соленую рыбу и мед. Из Верхотурья - орехи, из Каслей - чугуны и сковороды, казаны и ухваты. Из Москвы, Иваново, Вознесенска - мануфактуру. Из Вятки - коромысла, солонки, туеса, деревянные игрушки. На ярмарке можно было купить и местные товары: хлеб, муку, овощи, куделю, кожи, сало, пух перо, меха, шубы, шапки, телеги, валенки, кадки. В 1889 году на ярмарку в Крестах было привезено товаров на 13 миллионов 800 тысяч рублей, среди которых немалую долю составляли местные товары.

Были времена, когда маслянские мастеровые люди славились и смекалкой, и крестьянским упорством, и любовью к труду, и "золотыми" руками.

Село Барнёвское

На высоком правом берегу Исети при впадении в неё речки Барнёвки в 13 километрах от города стоит старинное село Барнёвское. Основано оно было в 1683 году, когда "слободчику Федьке Мазихину и драгунам, и беломестным казакам, и пашенным крестьянам, и старосте мирскому Давыдке Шахматьеву" разрешено было построить слободу и пользоваться землёй.

К середине XVIII века на этих землях было уже три села и 21 деревня, подчинившиеся начальству слободы. Для защиты от нападений слобода была обнесена деревянным заплотом.

Первый храм в слободе был деревянным, время его строительства неизвестно - то ли стерлось из памяти, то ли документы сгорели. Но в 1751 году вместо первой церкви барнёвцы построили новую, тоже деревянную, на высоком исетском берегу. Шли годы, в трудах и не заметили, что церковь обветшала. Умением и трудом своим решили барневцы возвести каменный храм - на удивление другим, на радость себе. Летом 1814 года заложили они каменный двухэтажный храм, и к 1816 году он был частично готов. Но в этом храме не суждено было долго служить, вскоре он обрушился. На следующий год барневцы начали восстановительные работы, разобрали второй этаж, укрепили стены первого этажа контрфорсами, продолжили строительство второго этажа. Строительство храма и колокольни полностью закончили к 1830 году. В 1866-1869 годах при церкви были построены два флигеля, в одном из них была церковная кладовая, в другом - приходская школа, все строения сохранились до наших дней, но в полуразрушенном состоянии.

Главное занятие населения - земледелие. Трудолюбивые и предприимчивые, барнёвцы пристрастились и к ремеслу. Среди женщин было развито ткачество, выделывали полотна, отличавшиеся чистотой и тонкостью работы, а также и рисунком. В большом количестве разводили птицу.

Крестьяне Барневской волости обслуживали Шадринских потребителей. Шадринск каменный, в основном, начал строиться в последней четверти прошлого века, и строился из кирпича, который производили жители барневской волости в деревнях Бакалде, Ершовой, Осеевой, Шахматовой. Трудоёмким процессом выделывания кирпича занимались 250 семей. В Шахматовой, например, на каждую семью приходилось за сезон 60 тысяч штук обработанного кирпича. Из этой же глины купец Фетисов выделывал фарфоровую посуду. Несколько экземпляров этой посуды есть в Шадринском краеведческом музее им. В.П. Бирюкова.

В Шадринском уезде - хлебном центре Зауралья, было только четыре крупчатых мельницы. Одна из них принадлежала барнёвскому купцу Юкляевских. Многие барневцы работали у него. И сейчас еще можно без труда отыскать то место, где стояла семиэтажная мельница. Муку высшего качества мололи не из местных хлебов, а завозили из Семипалатинска и Акмолинска. Стекловидное зерно отличалось высоким содержанием клейковины. Кроме того, барневцы имели еще 22 водяных и 24 ветряных мельницы. Хлеб, видимо, в крестьянских закромах был.

Другой промышленный объект Барнёвки - завод по производству патоки, которая шла на винокуренные заводы и в производство пряников. Небольшой паточный завод был ещё и в Верхней Полевой. Всего у заводчиков под картофелем своей земли было около 900 десятин (десятина чуть больше гектара), да у крестьян до 500 десятин. Средний урожай на десятину считали около 700 пудов. Почти миллион пудов картофеля шёл на производство патоки. Сотни семей были заняты этим делом.

Многие барнёвцы занимались рыбной ловлей. На рыбу были довольно высокие цены. Щуку и язя продавали по одному рублю за пуд, чебака - по 40 копеек за пуд. Барнёвские леса славились хмелевыми угодьями. Женщины и дети собирали хмель и имели хороший доход, потому что на хмель был большой спрос в винокуренном производстве.

В Барнёвской волости было восемь кузниц и три кожевни.

Барнёвские крестьяне достойны самой хорошей памяти.

Село Батуринское

В 25 километрах к югу от Шадринска, на берегу речки Солодянки находится земледельческое село Батурине. Временем основания села может служить 1765 год, когда была заложена первая деревянная церковь. Название село получило по фамилии первого поселенца - крестьянина из Вологодской губернии Варфоломея Евстафьевича Батурина. Вместе с товарищами Андреем Голубевым и Иваном Праховым он основал деревню. Потомки его до сих пор живут в Батурине, но носят уже фамилию Лукиных.

Знаменито село не только "картофельным бунтом" 40-х годов XIX века, но и тем, что со времени основания в нём священниками и дьяконами служили выходцы из рода Капустиных. Иона Капустин, епископ Екатеринбургский, помогал односельчанам в трудные годы, а в 1865 году пожертвовал Батуринской церкви колокол в 250 пудов.

Выдающейся личностью, вышедшей из рода Капустиных, является архимандрит Антонин. Он родился в селе Батурино в 1817 году, учился в Пермской семинарии, затем был служителем Киевской духовной академии, преподавал в ней немецкий и греческий языки. Позже стал настоятелем русской посольской церкви в Афинах, главой духовной миссии в Иерусалиме. Вёл большую изыскательскую работу, копировал выдающиеся реликвии Афин, Рима, Неаполя, египетские памятники. Авторитет его во многом помогал батуринцам в деле образования.

Батуринцы были отличными земледельцами, их волость считалась самой хлебной не только в Шадринском уезде, но и по Уралу. В 1891, сильно неурожайном году, хлебные запасы в Батуринской волости составили 28 тысяч пудов пшеницы и 7430 пудов овса, когда в других волостях не было ни зернышка. В Батурино было 11 очень зажиточных крестьян, в Лашковой - 8, в Кутиковой - 6. В 1910 году в Кабанье, например, обеспеченность сельхозинвентарем была самой высокой в уезде: железных плугов - 650, борон железных - 600, жаток - 36, молотилок конных - 47, веялок - 42. На одну окладную (мужскую) душу в Батуринской волости приходилось восемь десятин угодьев (это покос, выгон, лес), под пахотой - около четырех десятин. Батуринцы считали, что этого мало, дополнительно арендовали землю у земства. С 1883 года интенсивно строятся водяные мельницы. В Батурино было две водяных мельницы на реке Солодянке. В деревне Кутиковой мельницу держал В.Ф.Шаркунов. В Кабанье П.Д.Минин был первым владельцем паровой мельницы в округе. В 1898 году в Батуринской волости было уже четыре раструсных мельницы. Было что молоть. А мука получалась очень качественной.

В 1912 году на Батуринском маслодельном заводе было выработано 500 пудов душистого сливочного масла. А занято в производстве всего трое: мастер и две работницы. Крестьянин С.З.Рюмин в 1911 году на своей маслобойне добыл 400 пудов растительного масла. Работало также только три человека.

Наряду с обработкой земли и выращиванием хлеба батуринцы не забывали и о подсобных ремеслах. Кирпичным производством занимались шесть семей, кружевным - 30, маслобойным - четыре семьи, сапожным - восемь, пимокатным - четыре, кузнечным - 16, колёсным - пять семей. Все умели батуринцы. Поэтому не удивительно, что деньги у них водились, и Батуринское кредитное товарищество даже содержало сберкассу, которая официально называлась государственной. В кассу вкладывались излишние деньги. Система получения процентов от вкладов была довольно простой и надёжной. Вкладчиками были батуринцы и кабанцы. Сутормин Василий вложил 68 руб. 84 коп., Лукиных Дмитрий - 193 руб., Камышев Фёдор - 53 руб., Полуянова Анна - 182 руб. 58 коп.

В Батурине было 37 волостных чиновников: один волостной старшина, его заместитель, шесть судей, три смотрителя хлебных магазинов, одиннадцать сельских старост, четыре церковных старосты, одиннадцать полицейских. Эти должностные лица не платили мирских сборов, не привлекались к исполнению других натуральных повинностей, имели административные права.

Многие батуринцы сейчас пытаются понять душу и стремления своих уважаемых во всей округе предков.

Село Кабанское

В конце прошлого века из Батуринской волости выделяется Кабанская волость. Связано это с тем, что выросло население, появились новые деревни, увеличилась доходность хозяйств. Село Кабанье, пожалуй, старше Батурино, основано казаками из Тюмени, пришедшими на службу в Барнёвскую слободу.

Кабанцы были людьми сильными духом и умели ладить с соседями, а особенности с Воскресенской монастырской вотчиной. Ведь кто только не вёл тяжбы с вотчиной - крестьяне деревень Окунёвского острога, Карачельского форпоста, Крутихинской и Красномыльской слобод, но только не кабанцы. Может быть потому, что вотчинники сами обращались к казакам за помощью в лихие годы. На картах 1742 года Кабанье значится селом с деревянной церковью. Название село получило от озера. Занятия жителей - земледелие и скотоводство. А побочными были выделка кож, приготовление сливочного масла и даже изготовление молотильных машин.

Село Макаровское

В восьми километрах к югу от Шадринска расположено старинное русское село Макарово. Своё название село получило от фамилии первого поселенца. Точной даты основания села нет, но известно, что к переписи 1710 года село уже было. К селу Макарово были приписаны и деревни Шешенина, Симакова, Шарабаева, Максимова.

Крестьяне, в основном, занимались хлебопашеством. В хозяйствах было много лошадей, поэтому извоз на далекие расстояния был обычным делом. Село Макарово больше знаменито кружевным промыслом. Изделия кружевниц отличались необыкновенно тонким мастерством. Они плели, как писал об этом краевед Л.П. Осинцев, "Змейку", "Огурчик", "Звезду", наугольники для наволочек, воротнички, кружева для полотенец, разнообразные прошивки. Материал брали в местных лавках, покупали нитки по 6-7 копеек за тюричок, а также шёлк. Это был, ой-какой, нелегкий промысел. До 45 лет женщины могли вязать-вышивать, а потом они теряли зрение от постоянного напряжения.

В начале XX века в Макаровской волости было 1366 хозяйств. 273 из них занимались кустарными промыслами, то есть имели дополнительные к земледелию доходы. Макаровцы почитались в округе хорошими мастерами, зажиточными и предприимчивыми.

Заботились жители Макарово и о своём духовном и умственном развитии. Ещё в начале XVIII века в селе была построена деревянная церковь во имя священномученика Власия. Каменный храм заложен в 1821 году во имя Святой Живоначальной Троицы с приделом во имя священномученика Власия. В 1866 году храм обнесен каменной оградой с железными решетками в мраморных столбах, пол в главном храме тоже был выложен из мрамора. На удивление всем иконостас был пятиярусный. Храм построен на пожертвования прихожан. В деревнях Симаковой и Максимовой построены часовни. В церковной ограде была построена земская школа, в Симаковой существовала школа грамоты.

Село Мингалёвское

Среди сёл Шадринского района село Мингали сравнительно молодое. Расположено оно на берегу речки Комарии, притока Барнёвы. Основано около 1780 года на плодородных землях Барнёвской волости.

Своеобразна и удивительна история этого села. Мингали находятся на большом расстоянии от Шадринска, и влияние города в прошлом было значительно слабее, чем, к примеру, на Канаши, Иванищево. Образ жизни основателей села, беглых нарушителей Мингалёвых и Злодеевых, сказался на характере их потомков. В прошлом они были малообщительны. Длительное время деревня Мингали принадлежала к приходу села Барнёвское, которое находилось на расстоянии 20 вёрст. Сообщение с прихожанами других сёл тоже было затруднительным.

Свой храм был открыт в 1863 году. Это на полтора столетия позже, чем, скажем, в селе Макарово. Храм каменный, однопрестольный, освящён в честь Казанской иконы Божьей матери. К мингалёвскому приходу были причислены деревни Шуткина, Ватолина, Миронова и Малые Мингали. При церкви в отдельном здании помещалась школа грамотности.

Главным занятием населения было земледелие, так как кругом было обилие свободной и плодородной земли. Долгое время мингалёвцы жили бедно, ремеслами не занимались. Обработка земли была примитивной, деревянной сохой пахали ещё и в середине XIX века. Частые засухи, да ещё несколько лет подряд, были причиной жестокого голода. Но шло время, и к началу XX века уклад жизни сельчан изменился. Середняки стали иметь по 4-8 десятин земли, богатые - больше. Во многих хозяйствах, а всего их было 280, применялись сноповязалки, жнейки, косилки, плуги, молотилки, триеры. Печёнкин Пётр Игнатьевич занялся торговлей, некоторые сельчане вслед за ним скупали и перепродавали скот. Злодеев Степан Григорьевич открыл кожевенное производство, обрабатывая овчины, кожи крупного рогатого скота. Пайвин Алексей Петрович занялся обжигом кирпича. Злодеев Иван Алексеевич построил кузницу, наладил ремонт сельхозинвентаря. Злодеев Григорий Степанович имел маслобойню.

В 1943 году в селе была организована машинно-тракторная станция. В послевоенные годы население увеличилось до тысячи человек, стали строиться новые дома, на речке Комария были построены две плотины.

Сейчас в селе около ста пятидесяти дворов.

В Шадринском филиале госархива хранится рукопись о селе, которую написал Николай Герасимович Половников, ветеран Великой Отечественной войны, много десятков лет проработавший директором Мингалёвской школы.

Село Песчасно-Таволжанское

На берегу Песчанского озера, среди обширных полей, лесов и озёр, расположено одно из старинных земледельческих сёл Зауралья - Песчано-Таволжанское. Основано в 1702 году выходцами из деревень Красномысской слободы - Погадайки, Максимовой и села Красномысского (ныне Красномыльское). Название своё село получило от озера Песчанского, поросшего мелким кустарником - таволгой.

Не скоро выросла деревня Песчанская в крупное село. Только через 40 лет после основания в ней было 14 дворов с числом жителей около 100 человек. В это время жителями деревни были Данило Погадаев 43 лет, Аврам Захаров 28 лет, Иван Выдрин 37 лет, Зотей Иванов 42 лет, Тимофей Смагин 63 лет и другие.

Таволжанцы - прежде всего, земледельцы. На каждую мужскую душу приходилось около трёх десятин пахотной земли, около десятины покоса, полдесятины леса. Земство могло выделить в аренду ещё и дополнительные площади земли. В 1909 году зажиточные крестьяне обрабатывали довольно большой клин: у Иванова Григория было 37 десятин, у Комарова Зиновия - 28 десятин, у Попова Сысоя - 26 десятин, Яговитина Лазаря - 23 десятины. У богатого крестьянина Оплетаева было 50 десятин посева да 20 десятин под парами. Лошадей рабочих имел 20, выездных - 10, коров дойных - 10, свиноматок - 7.

С давних пор жители села и деревень Заозёрной, Хмелевой, Назаровой и Угловой ловили и после на базарах продавали самого вкусного в Шадринском уезде карася и гольяна. Таволжанцы собирали дикий хмель, охотились на диких гусей, уток, удачливыми они были и зайчатниками.

Наиболее предприимчивые скупали и перепродавали хлеб и скот. На своей трёхдневной Введенской ярмарке торговали кожами, овчиной, льном в куделе, холстами, верёвками, зерном, мукой, мясом, льняным маслом, посудой. Славились таволжанцы домашним пивом. У всех других - брага, а вот у них - пиво. Из Казахстана ездили пробовать их ароматный напиток. Питейный дом держал Брюховских Михаил. Знаменитыми кузнецами были Деулин Поликарп и Деулин Лаврентий. Синильное производство было у Буракова и Варвары Деулиной. Овчинным делом занимался Мельников Алексей. Торговые заведения на Торговой площади (была такая площадь в Таволжанах) принадлежали Ивану Епанчинцеву, торговые лавки имели еще и Мотовилов, Яговитин. Было несколько маслобоек, потому что коровы в селе были высокоудойные.

В 1911 году у таволжанцев было 42 ветряных мельницы. В округе всей столько не было. Оснащенность сельскохозяйственным инвентарём тоже была высокой: железных плугов у жителей села было 400, железных барон 410, жаток - 29, молотилок конных - 16, веялок - 15. Своих сельчан обслуживали 88 кустарей-умельцев: плотников - 17, каменщиков - 5, кузнецов - 18, портных - 8, сапожников - 8, пимокатов - 5, коновалов - 3, кожевенников - 5, овчинников - 2, стекольщиков - 4.

Были и печальные дни в жизни таволжанцев. Сильные неурожаи 1890-1891 годов сказались на жизни сельчан. Гордые таволжанцы, чтобы избежать голода и попрошайничества, уезжали в Кулунду, Бийск, Барнаул, Кокчетав, на строительство железных дорог, на золотые прииски...

Первый храм в селе заложен 22 июля 1764 г., он был деревянным и существовал до 40-х годов XIX века, но во время одного из пожаров сгорел. Взамен жители построили каменный, который был освящён в 1844 году. При храме была открыта церковно-приходская школа.

Песчано-Таволжанское - удивительное село, со своей непохожей и славной историей.

Село Красномыльское

В пятнадцати километрах к западу от Шадринска на правом берегу Исети находится старинное земледельческое село Красномылье. Основано оно выходцами из Шадринской слободы братьями Михаилом и Афонасием Первушиными 13 июня 1674 года, на что ими была получена "Наказная память" на заведение свободного поселения - слободы Братья обязались пахать землю без всякого денежного жалованья и обещали Московским государям "учинить прибыль большую". Вскоре вокруг Красномыльской слободы по рекам Исеть и Барнёва обосновались деревни Сергеева, Коврига, Ячменёва, Погадайка, Понькина, Никитина, Максимова, Ермакова, Вершинина. По переписи 1710 года упоминаются наиболее распространённые и сейчас фамилии сельчан: Антроповы, Булычевы, Шуплецовы, Теребенины, Косцовы, Черепановы, Братцевы, Деулины, Хабаровы, Обуховы. Указанные фамилии дают право сделать вывод, что в слободе и деревнях поселились выходцы из Верхотурья, Усолья, Кунгура и других северных городов. Названия же свои многие деревни получили от имен первых поселенцев: деревня Сергеева - по имени первого её жителя Сергея Антропова, деревням Максимовой, Ермаковой, Ячменёвой тоже дали имена первые поселенцы.

С 1731 года жители слободы были приписаны к горным заводам Урала и должны были ежегодно работать на заводах по 2-4 месяца.

Красномыльцы - потомственные хлеборобы. Основатели слободы - пашенные крестьяне. В 1685 году, через 10 лет после возникновения поселения, в слободской казне значилось 6 рублей 17 алтын. Поступления шли с трех мельниц-мутовок и с кузницы. В конце XVIII века в Красномылье и Воробьёвке уже работали водяные мельницы.

С начала XIX века в селе существовала ярмарка. Торговали 22 деревянные лавки. Торговля дала сильный толчок для развития ремёсел. К примеру, женщины пряли лён, шерсть, посконь, ткали холсты для себя и на продажу. Это было традицией во все времена существования села. Трудолюбивые красномыльские женщины разводили гусей шадринской породы. Не случайно в деревне Тюриковой возникла фабрика по переработке пуха и пера. Владелец Д.И. Бутаков продавал пух на Ивано-Крестовской и Нижегородской ярмарках, увозил шадринский пух за границу. Мужчины-красномыльцы обжигали кирпич в овраге на краю села, обрабатывали овчины. Были свои умельцы-сапожники, пимокаты, кузнецы (кузнечным делом занимались девять семей). Были даже экипажи.

В 1909 году образовалось кредитно-машинное товарищество Основателем был крестьянин Фёдор Александрович Булычев. Энергичный, грамотный, знающий агрохимию, он имел обширные знания в технике. Выписывал газеты, журналы, покупал книги. Был мастером на все руки. Создал ручную молотилку, изготовил конный привод. Выращивал яблони, вишню, малину. Кредитное товарищество закупало плуги, сеялки, жатки, поэтому довольно быстро красномыльцы были оснащены современным по тому времени сельхозинвентарём. По инициативе Булычева на околице села были созданы мастерские по ремонту сельскохозяйственных машин, в них появились первые наёмные рабочие. Эти мастерские стали основой для создания Понькинской МТС.

Первый храм в селе Красномысском (прежнее название села) был деревянным, освящен в честь Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских. Около 1755 года прихожане построили новый деревянный храм в честь Вознесения Господня. Красномыльцы считались счастливыми и оборотистыми. И капитал у них был немалый, так как решились они в 1820 году заложить каменный двухэтажный храм и школу. Работы шли успешно, в 1821 году в нижнем этаже уже был освящён придел во имя преподобного Сергия Радонежского. Храм отличался величественностью. С высокой колокольни открывался вид на необозримую даль.

В деревне Сергеевой была школа грамоты, а в самом селе - земское начальное училище.

Солодянка и Барнёва

(Впервые опубликовано: Шадр. Новь. - 1991. - № 75. - 1 мая)

Родной деревни у нас никогда не было. Родители наши горожане. Правда, отца двухлетним привезли в Шадринск из Крестов, но там корней не осталось, да и семья его была некрестьянской. И всё-таки, "свои" деревни и у нас были!

Первой в жизни моей была ещё до войны деревня Пашкова. Туда меня брала погостить няня Валя, Валентина Архиповна Пашкова. Сама уедет в поле работать (однажды и меня брала с собой в полевой вагончик), а я играю с её младшей сестренкой Машей и с деревенскими ребятишками. Водят меня везде за собой: то на речку Солодянку - мелко! - купаться, а в ней черно-синие камешки на дне, "татарское мыло", то "живой волос" может впиться! То на травяную, тёплую и грязную, лужу, а над ней густой рой комаров и мошек!

Помню, как трогательно и заботливо кормила меня их мама, Анна Фёдоровна - специально для меня пекла яичко в печной загнётке. Жизнь в те годы в деревне была тяжелой и голодной. Хозяина, Архипа Александровича, в живых уже не было, а семья осталась большая: Фёколка, Валя, Соня, Саня, Вася, Маша. Вот Валя и водилась со мной в городе, зарабатывала хлеб и помогала матери. Это была всеми уважаемая, работящая семья.

Нет теперь деревни Пашковой. Лежат на Ельничном погосте Анна Фёдоровна с дочерьми Валей и Соней. А мне не забыть из детства Валину колыбельную:

Баю-баю-баю-бай,
Поди, бука, под сарай.
Под сараем кирпичи,
Буке, некуда легчи...

Второй деревней была Черемисска - мы так и теперь её зовём, хотя правильно - Черемисская. Там в 1938-м году стала учительствовать мамина сестра Иванова Татьяна Николаевна, живя с дочерью Ниной и старым отцом, моим дедушкой. Дедушка любил природу, гулял по окрестному лесу, водил и меня за деревню на поскотину, и мы с ним собирали луговушки (летние опенки). Это было лето 1941-го года, мне было 6 лет. А ещё он в проруби на Барнёве купался!

Помню, как собирали клубнику на железнодорожной насыпи, и Мина с Тамарой пели песню про путевого обходчика: "Идёт состав за составом, за годом катится год. На сорок втором разъезде лесном старик седой живет..." И рыжую собаку Милку помню.

Тётя брала меня иногда в школу, и я знала всех учителей: директора Василия Александровича Чекмезова" Анну Фёдоровну Удальеву, Галину Ильиничну Хамкину, Александру Ивановну Шахматову.

Помню, что я всем в деревне делала замечания, когда мне казалось, что "неправильно" говорят: "Так не надо говорить!"

А ещё помню Тарасовну. Она помогала тёте Тане по хозяйству, умела варить вкусную кулагу. Говорила "Миколай Алексеевич" "Татьяна Миколаевна". Полное имя её Евдокия (Авдотья) Тарасовна Сергеева, раньше - Пайвина. Сейчас остались у нас на память о ней две старинные молочные кринки - это она незадолго до смерти нас в городе нашла и подарила. А жила последнее время в Мингалях.

В 1945 году мою тётю перевели учителем немецкого языка в Батурино, и вот уже Батурино (опять Солодянка!) стала нашей третьей деревней и любовью. Почти десять лет мы в летние каникулы с младшей сестрой Ирой отдыхали там. Помогали посильно: поливать грядки, стоять в очереди за хлебом ... А лучше всего было купаться и загорать!

Впоследствии вся наша семья, мои сестры и племянники, а раньше, когда могла, и мама с нами - ездили мы или пешком ходили в лес, в поле, в эти, ставшие нам родными, края. По грибы, по ягоды. Особенно часто - в зевакинские Борки. За речку Солодянку, мимо исчезнувшей деревни Пашковой. По целому дню могла я и одна бродить по лесу с корзинкой и рюкзаком. Меня не удержат, бывало, ни дождь, ни грязь! А если довёдется встретить в лесу деревенских кого-нибудь, то обязательно, поздоровавшись, поинтересуются, откуда я, так как видят, что чужая. Или спросят-проверят, кого я тут знаю. Скажу, что Пашковых воспитанница. "А, знаем, слышали, что ты любишь в наших местах гулять".

Прошли годы. Я уже вышла на пенсию. Теперь есть и у нашей семьи пристанище в деревне Одиной - вековая изба, которую перевезли мы из Симаковой. В постройке помогал своим мастерством и опытом отец моей племянницы Истомин Анатолий Филиппович, без него бы не справились. И речка Барнёва близко, а, главное - есть огород. Вдоволь теперь у нас работы на земле до седьмого пота и езды по жутко-грязным дорогам!

Кстати, о непроезжей в дождь дороге от Макаровой до Одинушки. Ладно, молодые и не совсем ещё старые люди ходят, добираются. А каково немощным старикам, когда заболеют? "Скорая" проехать к ним не может, и приходится больному человеку с палочкой брести из последних сил пешком по буеракам, да когда ещё и по обледенелым... Побольше бы им заботы и внимания на старости лет.

Вот так давняя мечта о своем уголке в деревне и извечная тяга к земле-кормилице привели нас, горожан, в деревню.

Кресты

(Впервые опубликовано: И снова - Кресты // Авангард. - 1992. - № 130. - 16 дек.)

Крестовско-Ивановская ярмарка действовала до первой мировой войны, хотя она и была уже к этому времени в упадке. И все её пустующие здания: административные, торговые, зрелищные были в 1918 году приспособлены под многотысячный лагерь военнопленных. Тут были чехи, австрийцы, венгры - всю Европу можно перечислить. Большинство из них переходило на сторону вновь создаваемой Красной Армии, другие принимали русское подданство. Такие, как Ян Калман, навсегда остались в Шадринске.

Но задолго до полной кончины ярмарки крестовляне, особенно люд не крестьянский, а служилый, потеряв спрос на свою работу, стали покидать насиженное место и переезжать в город.

Кресты - родина моего отца (1905 г.) и его старшего брата (1899 г.), а их отец, мой дедушка, Иван Николаевич Иовлев, служил в Крестах сельским писарем в волостном правлении. Был он сыном мельника из Баклановой Теченско-Русской волости, но мельницу в половодье унесло, и семья разорилась. Все сыновья мельника разбрелись по свету, а Андрей и Иван "за счастьем" даже до Маньчжурии добирались. В Шадринск дедушка переехал в 1907 году, да вскоре и умер.

Также переехали в город семейства полицейского пристава Алексея Даниловича Кулеш (его жена Мария Ивановна была крестной моего отца и дяди) и Грязнова Ивана Андреевича. Была родом из Крестов и Александра Константиновна Архипова, урожденная Кокорина. У её отца в Крестах была мельница, которую они продали Лещеву. Александра Константиновна мне многое рассказывала, жили они напротив Грязновых.

Иван Андреевич Грязнов был церковным живописцем, писал иконы, делал к ним позолоту. Был и мастером по вывескам - когда было много заказов на купеческую рекламу, он преуспевал. Был он женат на родной сестре моего дедушки-писаря, Анне Николаевне, которая хорошо пела. Их дети: Виктор, Александр, Михаил, Раиса, Софья - все рисовали, а Виктор даже кончил в Свердловске художественное училище, но по матери имели в наследство туберкулез и рано умерли.

Из тех краев был и Иван Ефимович Шаров, журналист, корреспондент газеты "Шадринский рабочий".

В 1973 году я дважды ездила в Кресты, чтобы поближе узнать родину отца. Тогда ещё жив был Николай Иванович Костылёв, самый старый из оставшихся коренных крестовлян, рождения 1891 года. И оба раза я к нему приходила с расспросами о старине.

На его памяти в Крестах было только двухэтажных домов 55. Называл банки, почту-телеграф, полицию, аптеку, гостиницы, бани, харчевни, фотографии, балаганы, карусели, два кинематографа, театр, цирк, ипподром. Помнил кукольный театр Уляшева, цыганские хоры, выступления акробатов, силачей (называл Матвея Кокшарова из Шадринска), хиромантов-предсказателей.

Особый разговор - о ямщиках. Из крестовлян были братья Кузьмины (Иван, Федор, Константин - Семеновичи). Из шадринцев земскую почту возили братья Земляных, у них была всегда самая быстрая лошадь на скачках; Демьяновских занимался ломовщиной - перевозкой грузов в 50 лошадей. А ямщиной занимался - и был главным в этом деле - Никита Матвеевич Пантелеев. Имел он и свою постройку в Крестах. О нём я слышала от многих людей, личность была замечательная и яркая. Был он могуч, поднимал на спине завалившийся воз сена. Держал в Шадринске на конюшне до 200 лошадей, рядом с его домом было общежитие холостых ямщиков (юго-западный угол Михайловской - Луначарского), относился к ним строго, но снисходительно. Раз возвращавшийся из Мишкино в половодье ямщик припозднился и попал на Барнёве в разлив, лошадей утопил, но сам выбрался. Пришёл с повинной, боится, но Пантелеев был рад, что человек-то живой остался. Раз он вёз - сам - губернатора с адъютантом на ярмарку в Кресты: "Держись, шары стрясу!" Да как ухнет! Вмиг домчал превосходительство.

Нет, недаром дружил с Пантелеевым Д.Н. Мамин-Сибиряк - видел в нём истинно русского человека.

Купцы, не продав свой товар в Крестах, увозили обратно в Шадринск (не только местные, но и иногородние). В Шадринске продавали или хранили в огромных каменных складах до следующей ярмарки, иногда годами (оптовая продажа московских купцов Лопатиных и Ижболдиных, склады Соснина, Треухова, Попова, Ночвина, Мокеева, Мыльникова и др.).

Все Крестовские здания были сломаны и вывезены: в Шадринск (строительство электростанции в тридцатые годы), в Черемисское (здание школы) и далее - по всему уезду. Кирпич был такой прочный, искры высекал, а не кололся. К слову будь сказано, раньше и саманухи-то дольше стояли (сараи и хлевы из необожженых глиняных кирпичей - самана - с примесью навоза и рубленой соломы), чем некоторые теперешние постройки. За примером далеко ходить не надо: баня на углу Октябрьской и Володарского - где она?

Еще я слышала о Крестовской ярмарке от Марии Семёновны Копыловой-Дюковой, она была преподавателем биологии, кончала Томский университет и учила в школе второй ступени мою маму.

Так она бывала в Крестах на ярмарке и запомнила там выступление шадринца Андрея Андреевича Девятиненко (жил он на юго-западном углу К. Маркса - Ст. Разина). Он был балалаечник-куплетист, выступал с критикой существующих порядков. Пел сатирические куплеты на злобу дня перед цирковым или театральным представлением под свой аккомпанемент. Выступал и в городе. Всегда аккуратен, разводил красивые цветы, был холост и брал на воспитание внука В.Я. Мокеева Костю Клюева, который погиб во время Великой Отечественной.

Кресты в 1973 году - тихое пустынное место. Огромна пустошь - бывшее ярмарочное поле, молчаливая церковь, а вокруг неё заросли глухой крапивы. Не подступиться... Течёт-журчит речка Мостовка, как и много лет назад, но жизнь замерла. Церковь закрыли, жители разобрали иконы по домам. У Н.И. Костылёва я видела большую (высокую) икону Св. Александра Невского.

А когда пыталась попасть в церковь, посмотреть росписи, ко мне подошли две женщины. Мы разговорились и познакомились: Александра Михайловна Шевелёва и учительница Любовь Ивановна Колеватова. Уезжая домой, я увозила их подарки: Любовь Ивановна дала фото церкви, а Александра Михайловна подарила икону Иоанна Крестителя (в его честь и церковь названа Иоанно-Предтеченской).

Икона была сломана вдоль на две половины, довольно редкой трактовки. Иоанн изображен совсем юным и не с крестом в руках, а с купелью, в ней младенец Христос. Я её склеила и отдала в Воскресенскую церковь. Ещё Александра Михайловна подарила мне (но это было в следующий мой приезд, когда я ей привезла взамен икону Богородицы) маленькую литую иконку с изображением Николая-чудотворца: "Копала огород и нашла". Мне было приятно, на родине отца нашлась икона имени его святого.

Потом я узнала, что по заказу В.П. Бирюкова в 1924 году группа молодых фотографов-любителей проделала огромную работу: все церкви города и уезда были сфотографированы. Это были братья Лундины, Борис и Николай, П.И. Хамкин, Ф.М. Дымшаков, консультировал фотограф-профессионал И.Я. Хухаркин. А крестовские снимки выполнил Б.Н. Лундин, в будущем ученый-химик, лауреат государственной премии, доктор химических наук, профессор (я о нём писала, смотрите "Шадринский рабочий" от 15.05.88 г.)...

Родина - Барнёвка

(Впервые опубликовано: Исеть. - 1993. - № 2. - 5 янв. Печатается с сокращениями.)

Барнёвка - старинное, когда-то большое село в Шадринском уезде. Его украшение и гордость - Покровская церковь - видна издалека со всей приречной округи: высоко вознеслась она над крутым исетским берегом.

Сильно уменьшилось село, когда через него пролегла железная дорога на Курган, а ещё больше - от разорения послевоенных лет: Но всё же стоит обветшавшая церковь, уцелела. Только не слыхать теперь праздничных призывных колокольных звонов.

Эта церковь строилась ещё в пушкинские времена, 1831 год - конец постройки.

Знаю, что в ней служил священником брат известного земляка - математика И.М. Первушина, отец Николай. А в конце прошлого века - начале нынешнего был дьяконом Михаил Александрович Костромин, имевший жену Анну Порфирьевну, урожденную Никольскую, пять дочерей и одного сына. Жили они, можно сказать, картошкой: садили её много-премного и сдавали на паточный завод Шадринского купца Юкляевских, у которого, кроме того, тут же, в Барнёвке, под горой, была огромная (я слышала, семиэтажная!) мельница-крупчатка. Имелась ещё рядом мельница-раструска, чья - не знаю, а всю Исеть перегораживала плотина, от Барнёвки до Шляпиной. До города было удобно и быстро добираться и зимой, и летом, на ярмарку в Кресты ездить, пока плотину не размыло и не унесло...

И был у барневского дьякона такой превосходный бас, что слава о нём докатилась до Екатеринбурга. Известно, что дьякона увез туда приезжавший на ярмарку архиерей.

Екатерина Михайловна Костромина-Цесаркина, о которой я впервые услышала лет 15 назад от её племянника Сергея Петровича Шерстобитова, была одной из дочерей барневского дьякона, унаследовавшая от отца его певческий талант. Она была в предвоенные и военные годы известной в Москве исполнительницей русской песни и старинного романса, а Барнёвка - местом её рождения, родная земля.

Что известно о её молодых годах? То, что училась Катя в Шадринской гимназии, её подругой была мать Марианны Сергеевны Печерской. Имея от природы сильный красивый голос, меццо-сопрано, она, ещё будучи гимназисткой, пела партию Татьяны. И, кажется, на театральной сцене.

В Москве, куда увез её муж, Павел Фёдорович Цесаркин, Екатерина Михайловна прошла хорошую вокальную школу: он был регентом, руководителем хора духовной музыки. Она училась в консерватории, но закончить её не пришлось, т.к. рано умер муж, а на руках остались трое детей. Надо было зарабатывать на жизнь, и Екатерина Михайловна ушла на эстраду. Стала работать в Московской областной филармонии.

Пела русские песни, её репертуар был широк: "Помню, я ещё молодушкой была", " Я на горку шла", "Когда я на почте служил ямщиком", романсы "Отцвели хризантемы", "Белой акации гроздья душистые", "Я встретил Вас", цыганские и татарские песни.

Двоих сыновей похоронила Екатерина Михайловна детьми, а младший Павел, летчик, погиб на Карельском фронте в начале войны. И всю войну певица - на фронте, с концертами перед бойцами, разъезжая с фронтовой бригадой артистов из одной воинской части в другую, в медсанбатах и госпиталях, на передовой. Антрепренером был эстрадник Кустинский, Екатерина Михайловна и после войны не бросала дружбы с его семьей.

Екатерина Михайловна оставалась простой и мягкой, ей присущи были искренность и деликатность, интеллигентность и доброта. В повседневной жизни она была непрактичной и оставалась всегда материально бедной, по русской пословице "одна голова не бедна, а бедна - так одна!" Жила в центре Москвы, на Садовом кольце, всегда радушно принимала своих родных и священника из Шадринска о. Леонида Сапунова.

Будучи на пенсии, Екатерина Михайловна сохранила свой прекрасный голос и продолжала давать при случае концерты, там, где бывала в гостях: в белорусском городе Полоцке в воинском гарнизоне, где служил муж племянницы Наташи, у сестры Надежды в Шадринске.

Для Екатерины Михайловны Шадринск был родиной. И она не была здесь чужой: её знали, здесь её корни. И сейчас живут в Шадринске её родственники Костромины и Рублёвы. И помнят её люди, которые слышали её пение: моя учительница Вера Августовна Антропова и Алевтина Максимовна Сереброва.

Выступления певицы были в кинотеатре "Октябрь" перед сеансами. Висели афиши: "Исполнительница русских народных песен и старинных романсов Костромина-Цесаркина". Это были 60-е годы. А.М. Сереброва, тогда директор кинотеатра вспоминает: "Шадринцы принимали её восторженно!"

Екатерина Михайловна была верующей, любила духовную музыку, знала молитвы. Бывая в Шадринске, ходила в церковь и пела на клиросе, особенно любила праздничные службы. Была знакома и встречалась с К.Н. Донских. Был бы он жив, сколько бы мог рассказать...

Умерла Екатерина Михайловна в 1981 году 93-х лет от роду в Свердловске, у своего племянника Алексея Рублёва, сына сестры Елены.

Я давно собиралась написать то, что теперь исполнила. Барнёвка - вот начало всему. Мне тоже дорога Барневка: барнёвское кладбище приютило моего дедушку в январе 1942 года. И церковь на барнёвском яру - самая лучшая картина, на которую глядеть и не наглядеться:

И пусть ещё одно славное имя впишется в историю культуры нашего края, имя русской певицы Екатерины Михайловны Костроминой-Цесаркиной.

Славная деревня Одинушка!

(Впервые опубликовано: Авангард. - 1993. - № 102-103. 4 сент. - Российская околица.)

"Праздник малой деревни", который состоялся 31 июля в деревне Одиной, Одинушке, как её ласково называют сельчане, высветил таланты и способности, о которых не все и подозревали.

Что почти все женщины здесь умеют ткать половики, это известно, а вот что есть ещё среди них мастерица, плетущая кружева на коклюшках - Нина Прокопьевна Кузнецова - это уже новость!

Одина - это остаток былой, в сто дворов, красивой русской деревни, расположенной на реке Барнёве в полутора километрах к востоку от Макаровой. Осталось от неё теперь неполных 30 домов, да и то около 10 из них - дачи. Правда, деревушка и сейчас живописна, вся утопает в зелени высоченных тополей и черемух, в палисадах - сирень, калина, малина и даже лиственницы (у учительницы Анны Федотовны Светоносовой), что не совсем обычно. С юга на север деревню пересекает ручей родниковой воды из лога, - в сырое лето для гусей пруд - раздолье, а в сухое ходят они по дну!

Есть в Одиной и кирпичное строение, остаток прежней роскоши раскулаченных - это магазин, торговая точка, с 12 до 3-х служащая местом встреч и обмена новостями.

И всё. И одна-единственная теперь улица без названия, так как носила она раньше имя Жданова. А ведь были ещё улицы: Свердлова, Набережная, переулки Колхозный и Миронова. Последний шёл далеко вдоль лога, в сторону деревни Мироновой, поэтому также и назывался. Это было давно, когда ещё существовал одиновский семеноводческий колхоз Госфонда "Речь Ленина".

Земледелие здесь было поставлено отлично. Агрономом-селекционером работал ровесник Т.С. Мальцева, с ним и на курсах в городе учился, Алферов Иван Осипович. Сеяли лучших сортов пшеницу и ячмень, картофель "кудряш", "Апикур", "месячный" и "арбу", лён-долгунец (и даже я помню, как красиво голубели поля цветущего льна!).

А какая была богатая ферма! Курятник, пять скотников; гуси, крупный рогатый скот, молодняк, овцы, свиньи; конный двор с шорной мастерской. Стояла мельница на дизельном топливе, куда съезжались молоть муку со всей округи; была водокачка с насосом на артезианской скважине; просообдерка (обдирали и гречку); маслобойка, шерстобитка и пасека в колхозном фруктовом саду.

Об этом саде, гордости одиновцев, особо. Создатель его, Начапкин Иван Михайлович, 1895 г. р., вернулся на родину, в Одинушку, из германского плена после первой мировой войны. Там, в Европе, прошел он школу культурного садоводства и перенёс его домой. В тридцатых годах вся деревня помогала ему садить, поливать, возить удобрения на конях. Сад был расположен на 10 гектарах, вокруг большого озера Чистое, где водились караси и гольяны. Чего только они не насадили! Яблонь только 32 сорта, два сорта сливы, малины - не один сорт, смородину, вишню! Все потом совхоз распахал под пашню, а малина и черемуха, говорят, ещё остались, и теперь собирают. А пасечниками были старичок-инвалид Светоносов Мануил Петрович и жена его Арина Ивановна, лет 15 ходили они за колхозными пчелами, около 100 пчелосемей было. До общественного сада они первые держали у себя пчёл и от своих развели колхозную пасеку.

Председателем колхоза "Речь Ленина" работал с довоенных лет местный уроженец Стуков Артемий Егорович. Было в колхозе три бригады, и было людям, где приложить к труду крестьянские руки.

Была тогда в Одинушке и школа своя, в двухэтажном доме, принадлежавшем до раскулачивания Светоносову Василию Андреевичу. Было всего два класса, и учительствовал в ней посланный по комсомольской путевке Алексей Анисимович Блюденов и жена его, тоже учительница, Евдокия Григорьевна. Школу закрыли в 1939 году.

И клуб был свой, тоже в двухэтажном доме. И библиотека там была, и кино показывали, собрания проводили.

Но вот в 1950-м году задумали (по команде свыше) объединять, укрупнять колхозы. Близлежащие деревни Одину, Симакову, Шешенину, Макарову, обе Плехановы - объединили в один колхоз "Урал" (а в Макаровой до этого было два колхоза, им. Калинина и "Ударник"). Скот и коней из Одиной забрали в укрупненный колхоз, а Стуков уехал в Шахматову и стал работать в учхозе (совхозе-техникуме). Там, в Шахматовой, и похоронен.

Так было до 1960 года, до создания совхоза, когда "малым" деревням пришел конец: Нет теперь деревень Осокиной, обеих Плехановых, а ведь это чьи-то родины; и многих других деревень по округе, а Одинушка чудом уцелела, хотя тут народ-то и побежал из неё валом в город и дальше, куда глаза глядят:

А рассказали мне об этом лесник и депутат сельского Совета Владимир Григорьевич Кузнецов и жена его Нина Прокопьевна. Она выросла в сиротстве, с детства на колхозном труде, и он начинал с 12 лет работать. Сначала возчиком на строительстве дороги Мингали - Шадринск. Дорога ведь поднята, сколько в неё вбухано кирпича из макаровской церкви и отовсюду, даже мраморные какие-то камни возил Владимир Григорьевич: "Дак только за вожжи держался - совсем был мальчишка". А потом где только не работал: и в кузнице, и на комбайне, и бригадиром, 23 года в колхозе, да 30 лет уже лесником.

Начался разговор о прошлом Одиной на празднике 31 июля. На зелёном дворике - травяном ковре Анны Яковлевны Фуфалдиной, за сдвинутыми столами с цветами, самоварами и всякой стряпней одиновских кулинарок, в обрамлении выставки рукодельных работ (красивых выкладных половиков, расшитых полотенец, подзоров, задергушек из кружева своей работы), в присутствии главы администрации Краснонивинского сельского Совета В.Н. Пырьева, состоялся этот праздник, где чествовали людей за труд, за то, что не оставили, не бросили свою землю.

Библиотекарь из Макаровой Мария Власовна Пырьева о каждом сказала доброе слово, а людей и жизнь их она знает хорошо. Молодое же поколение, устроители праздника - заведующая клубом Ольга Евгеньевна Верхотурцева, фельдшер Люба Журавлева, санитар свинофермы Наташа Сухнева по умело составленному сценарию руководили ходом праздника, пели и плясали со всеми присутствующими.

Вот тут и выступил Владимир Григорьевич Кузнецов - играл на балалайке и на гармошке, прочитал свои стихи. Вообще-то это песня, он и музыку сам сочинил, о заветной березе. И рассказал предысторию создания песни.

В юности они, деревенские парни, заполночь гуляли между Одиной и Черемисской, провожая подружек, и на половине дороги, у осокинского лога, отдыхали на любимой березе, которая росла наклонно, сидели на ней и раскачивались как на качели.

И не так давно, уж будучи лесником, ехал он в тех местах и обратил внимание на стог сена, из-под которого волокушей торчала береза, та самая, заветная, подруга и свидетель их молодости и юного счастья...

Вот и сочинялись стихи и выпелась песня.

Утренней зарею
Я спешу домой
Наезженной, натоптанной,
Нахоженной тропой.
Все пути-дорожки
Знакомы с давних пор,
Одну из них, заветную,
Я помню до сих пор.

Сочиняет Владимир Григорьевич много, и до этого случая писал.

Играл баян, звучали под балалайку и гармошку задорные частушки. Плясуньи вытащили из подсарая "существительну покамест" калитку и на ней отбивали звонкую дробь. Был и юмор по-деревенски: макаровский тракторист, уроженец Одинушки, Истомин Иван Федорович, заявился поздравить своих соседей с караваем из сырого теста, вот было смеху-то! - утащил поди без спросу у Марии Петровны.

Была на празднике вся семья Валерия Федоровича Фуфалдина, жена которого Анастасия Дмитриевна всю жизнь проработала на макаровской почте, на пенсию ушла с должности начальника, а до этого 28 лет разносила письма и газеты по всей округе, в дождь и в снег.

А баянист какой! - Николай Павлович Харлов. Я назвала не всех, пусть они мне простят это, да не все и были (сенокос - горячая пора!).

В конце праздника все отправились возложить цветы к памятнику одиновцам, погибшим на Великой Отечественной, и помянуть их в этот радостный день.

Частушки с пропиской*

Я не деревенская, да несколько таких знаю.

По Уксянской-то дороге
Все большие города:
Белоярка, Павелева
Да Ольховка, Бараба.

Эту я в автобусе услышала несколько лет тому назад. Вот ещё:

Погадаечка с Максимовой
Стянулися дугой.
В Погадаечке миленочек,
В Максимовой - другой.
Тюрикова, Палева, Осеева, Туманова,
Не пускайте на вечерки
Васю Чемоданова!

А эта память о строительстве УАЗа:

Хоба, да жала,
Снопики вязала.
До Синарстроя
Залету провожала.

А вот в этой тоска - воспоминания о своей исчезнувшей деревне:

Осокина, Осокина,
Зеленый виноград.
Посмотреть бы на Осокину,
На ихних-то ребят.

Частушку про Симакову я узнала от Клавдии Прокопьевны Симаковой. Она уж с палочкой - а всё ездила в свои родные леса.

Симакова долгая -
Сорок сажен поперек...
Симаковских-то девчонок
Никто замуж не берет.

Опять про Симакову - услышала в Макаровой. Идут нам навстречу две женщины, а мы - из Одинушки. Одна запела частушку, а я попросила повторить:

Симакову бестолкову
Сроду ненавидела!
Одинушку милую -
Спала, да во сне видела.

А по мне и Симакова прекрасна, и речка Солодянка, на которой она стоит, и леса окрестные.

Исходила косогоры,
Буераки и Борки.
Меня лечат от простуды,
Я страдаю от тоски.
Я дробила, выбивала
На Батуринском мосту.
Приходи скорей, залетка,
Кажись, слышно за версту.
По Исети по реке
Полотенце тянется.
Старый боля не подходит.
Новенький не глянется.

А вот и Шадринские:

Заканавских девок хают -
Мы и хаяны живем.
Мы и хаяны, отчаянны -
Нигде не пропадем!
Тырны-мырны, шаньги сырны,
Заварны калачики.
То ли дома ночевали,
То ли у Тарасихи?

* Впервые: Шадр. новь. - 1991. - № 65. - 10 апр.

Приложение 1

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
экспертной комиссии Научно-исследовательского
института художественной промышленности

На основании изучения архивных и литературных материалов, просмотра изделий, выпускаемых Канашинской ковроткацкой фабрикой им. Н.К. Крупской, ознакомления с технологическим процессом их производства, анализа статистических особенностей ассортимента экспертная комиссия свидетельствует, что Канашинская ковроткацкая фабрика является правопреемником созданной в 1925 году в Канашах ковровой артели и продолжателем традиционных для Зауралья ковровых промыслов и ремёсел. Она выпускает шерстяные высоковорсовые и ворсовые ковры ручной выработки, разнообразные по размеру и утилитарному назначению ковровые изделия, выполняемые в ворсовой и безворсовой техниках: накидки на кресла, дорожки, чехлы на подушки; ряд ковровых изделий выполняется на механических станках с ручной проработкой узора. С художественным оформлением ковров и ковровых изделий связана богатая орнаментация. В высоковорсовых и ворсовых коврах преобладает растительный и цветочный орнамент. Выполняются ковры с рисунками "Яблоня", "Чайная роза", "Нежность" и др. Используются классический приемы построения композиции ковра с введением медальонов, центрального поля и каймы. Колористическое решение ковров и ковровых изделий отвечает художественным традициям местного народного искусства и современным эстетическим требованиям.

Выводы: в производстве ковров и ковровых изделий творчески развиваются традиционные художественные и технические приемы коврового искусства Зауралья, применяется преимущественно ручной творческий труд, [который] сочетается в отдельных вещах с механическим, используется метод творческого варьирования, что даёт основание отнести Канашинскую ковроткацкую фабрику им. Н.К. Крупской к предприятиям народных художественных промыслов, а выпускаемую ею продукцию к изделиям народных художественных промыслов.

Составлено экспертной комиссией Научно-исследовательского института художественной промышленности в составе: Т.А. Бадяевой - директора института, кандидата искусствоведения, Н.С. Королёвой - зав. отделом теории, кандидата искусствоведения, заслуженного работника культуры Российской Федерации, Л.В. Федотовой научного сотрудника лаборатории художественной обработки текстильных материалов, Н.Б. Эпштейн - ведущего научного сотрудника отдела экономики, кандидата экономических наук, при участии Л.В. Бурдина - главного инженера Канашинской ковроткацкой фабрики им. Н.К. Крупской.

Приложение 2 Список населенных пунктов Уральской области.

ББК 63.3 (2Р36) Ш16

Гаев И.М., Перунов В.К., Иовлева В.Н. Шадринские сёла. Шадринск: Изд-во Шадринского Педагогического института. 1997. - 84 с.

Настоящее издание включает очерки о сёлах Шадринского района Курганской области, а также статистические и топонимические сведения. Издание предназначено для учителей и учащихся Шадринского района и города Шадринска, для всех интересующихся историей Зауралья. Составители благодарят Геннадия Евстафиевича Суханова за неизменную поддержку изданий, посвящённых Шадринскому району, Шадринский филиал государственного архива Курганской области и лично Леонида Петровича Осинцева за предоставление источников, Виктора Петровича Лукиных за помощь в получении материалов Шадринского районного Совета, Михаила Фёдоровича Ершова за предоставленную библиографию, Надежду Константиновну Лантюхову за постоянное соучастие и безотказную помощь.

ISBN 5-87818-30-8

Источник сайт: schadrinsk.narod.ru. Гаев И.М., Перунов В.К., Иовлева В.Н. Шадринские сёла. Шадринск: Изд-во Шадринского Педагогического института. 1997. - 84 с.